В основе марксизма стоит человек. Именно свободная, прежде всего – свободно мыслящая и свободно чувствующая личность составляет стержень, нерв всего написанного Марксом и Энгельсом.
Лениным – тоже, но у него акцент несколько смещен: личность должна подчинить себя дисциплине в условиях борьбы за освобождение мира, самоограничить свою свободу ради свободы для всех.
Для большинства традиционных мировоззрений и философских систем человек ценен не сам по себе, а в виде какой-то функции, как придаток к чему-то вне человека существующему, но жизнь человека определяющему.
Для либерализма, если отбросить шелуху слов об общечеловеческих ценностях, человек определяется как собственник; для национализма ценность человека определяется принадлежностью к тому или иному этносу, наша официальная советская идеология ценила человека как гражданина, как винтик в государственной машине, в патриархальном обществе человек был человеком только в рамках семьи и общины, для религии человек существует лишь как подобие, отображение бога.
Марксизм же предусматривает возвращение человека к себе из тисков государства, частной собственности, национальности, религии, семьи.
Но есть и другие философские системы, экзистенциализм, например, ставящие ту же цель. Но отличие в том, что все иные системы ищут свободу человека внутри человека, тогда как марксизм утверждает, что человек раскрывается как личность только в обществе и отдельно, сам по себе, изолированно существовать не может, во всяком случае, как личность, а не как биологический организм.
А посему возможность возвращения человека к самому себе, возможность освобождения заключается в освобождении, очеловечивании человеческого общества, как бы странно это ни звучало.
Но что же это значит – преодоление отчуждения человека от самого себя и почему для этого необходимо переустройство общества?
Да потому что ныне в отношениях людей друг к другу нет, да и не может быть полной искренности за исключением отдельных, наиболее эмоционально насыщенных моментов.
С раннего детства человека ограничивают, одергивают в проявлениях естественных человеческих чувств: «ты это что, простофиля, всем докладываешь, что дома делается?», «понимаю, друзья, подруги, но что ты кого попало домой водишь, мы что, на всех готовить должны?» – встала перед маленьким человеком и людьми первая стена – семья. Начинает подрастать и слышит: «это человек не нашего круга», «эти черномазые», или «лимита проклятая» – воздвигаются национальные и классовые перегородки, которые изначально не дадут увидеть в человеке человека, а только его этнические и социальные одежды. И даже внутри семьи на человека давит собственность, разрушает естественные чувства духовной близости. И вот уже измученная бытом жена начинает тихо ненавидеть «дорогого супруга» за неумение достать средства и наладить жизнь на уровне «людей их круга», а муж прячет заначку и мечтает хоть ненадолго удрать от семьи – к другой ли женщине, к бутылке ли.
И вот уже дети ждут не дождутся, когда их родители покинут сей мир, оставив, их наследниками если не крупного состояния, то хотя бы квартиру, дележка которой сделает их злейшими врагами.
А возьмем государство, исполнение долга перед которым заставляет человека совершать поступки, в обычной жизни именуемые преступлениями.
Словом, все люди в той или иной мере друг другу чужие, и чем старше человек становится, тем больше нарастает это отчуждение.
Но если человек может выразить себя как человека только в общении с другими людьми, значит, он отчуждается от своей человеческой сущности, в какой-то мере, становится чужим самому себе.
Вот и стоит современный человек, облачившись в тулуп государственности, пододев под него телогрейку национальности, напялив костюм своего класса и нательное белье семьи, согнувшись под грузом частной собственности (или гнетом нищеты, то есть чужой частной собственности), стоит и сам себя не ощущает. Но призывать сейчас освободиться от всех этих напластований – все равно что раздеть человека в сорокаградусный мороз. Конечно, человеку без одежды здоровее, тело дышит свободнее, но... Это когда нет холода, сырости и ничего царапающего, будь то колючки кустов или чужие взгляды.
Не найдено рубрик для подписки.